Хронология монетного чекана Москвы и Серпухова начала XV в.

И.В. Волков.

О хронологии монетного чекана Москвы и Серпухова начала XV в.

.

Наиболее полная и стройная схема развития денежной системы Великого княжества Московского и его уделов в период правления Василия I создана Г.А.Федоровым-Давыдовым и изложена в его фундаментальном труде «Монеты Московской Руси»[1]. В целом концепция исследователя сводится к следующему.

1. Чекан Василия I открывается типами монет, несущими, как и у Дмитрия Донского, на оборотной стороне читаемую арабскую надпись с именем Тохтамыша, нормальный вес которых лежит в пределах 0,89–0,98 г. Эти монеты чеканились до «ухода Тохтамыша с политической сцены» в 1399 г.; они отнесены исследователем к I периоду.

2. После свержения Тохтамыша в Москве чеканятся монеты с обеими русскими сторонами, весом 0,88–0,90 г. Выпуск таких монет продолжается до 1409–1410 гг., а его окончание связывается с походом на Москву Едигея в 1408 г. и с «общим ослаблением Руси после него» (период II по Федорову-Давыдову). Между этими двумя периодами автор помещает краткий «переходный» этап, для которого характерны очень немногочисленные монеты, несущие самое разнообразное оформление.

3. Около 1410 г., после «Едигеевой рати», в Москве проводится денежная реформа, в результате которой вес монет снижается до 0,70–0,78 г. В их оформлении вновь появляются ордынские элементы, однако не персонифицированные, а обобщенные (нечитаемые подражания, редко – подражания арабским легендам с именем Тохтамыша и т.д.), то есть выражающие вассалитет не по отношению к современному правящему хану, а к Орде в целом. Данный период (период III) продолжается до конца правления Василия I, то есть до 1425 г.

Важно отметить, что предложенная схема эволюции монетных типов распространяется и на московские уделы. Монеты Серпуховского княжества чеканились с 80-х гг. XIV в., и в их оформлении нашли выражение характерные черты денег всех трех периодов (в частности – помещение имени Тохтамыша). Младшие сыновья Дмитрия Донского, формально получившие собственные уделы в 1389 г., реально были отпущены на княжения лишь в самом конце XIV в. Именно поэтому, по мнению Федорова-Давыдова, на монетах этих уделов имени Тохтамыша почти нет[2].

В целом данная концепция принята современными исследователями, несмотря на ряд спорных моментов, относительно принадлежности некоторых групп монет Московскому княжеству[3].

Рассмотрим предложенную схему более подробно.

Г.А.Федоров-Давыдов приводит статистические данные о весе и количестве монет Василия I, хранящихся в трех крупнейших государственных собраниях России: ГИМ, ГЭ и НГОМЗ, распределяя их по указанным периодам[4]. Для нас, в данном случае, важны сведения о монетах, чеканенных в периоды I и II, то есть до реформы начала второго десятилетия XV в. Монет I периода зарегистрировано 592, «переходного» – 48 и II – 180 экз. Как видно, по количеству монеты, отчеканенные, по мнению исследователя, до 1399 г., резко, более чем в два раза, преобладают над двумя другими группами, вместе взятыми. При этом по продолжительности I и II периоды равны (примерно по 10 лет).

По данным о составе трех крупных кладов, сокрытых около 1410 г.[5], соотношение получается близким: I период – 401, «переходный» – 24, II – 199 экз., то есть монет первой группы также в два раза больше, чем второй.

Этот факт вызывает некоторое удивление. Как правило, наибольшее количество монет в кладах, относящихся к самым разным эпохам, приходится на последние перед сокрытием клада годы. Разумеется, бывают и исключения. Например, в комплексах конца XVII в. самую большую в количественном отношении группу постоянно составляют копейки не правившего в момент сокрытия комплекса царя, а Михаила Федоровича, царствовавшего в первой половине века. Объяснение этого – огромный объем чеканки монет, связанный с ликвидацией разрухи в денежном хозяйстве государства, причиненной Смутой. Можно было бы привести и другие примеры подобных исключений, однако в каждом конкретном случае имеются совершенно определенные исторические причины, повлекшие их за собой. И Г.А.Федоров-Давыдов, отметив необычное соотношение монет в кладах первого десятилетия XV в., приходит к выводу, что «больше половины (59 %) монет Василия I было выпущено … в XIV в. в первые примерно 9 – 10 лет его правления», а затем «было отчеканено в первом десятилетии (IIпериод) около 18 % всех монет Василия I, причем штемпелями л.с. от одной пары матриц» (курсив мой – И.В.).

Итак, если следовать принятой типологии и хронологии, налицо резкое снижение интенсивности московской монетной чеканки в первом десятилетии XV в. Причем это снижение настолько явное, что, вне сомнения, оно должно было иметь в основе какие-то очень веские экономические (или, что менее вероятно, политические) причины, не благоприятствовавшие московской чеканке. Или же, наоборот, в последнее десятилетие XIV в. сложились особенно благоприятные условия для выпуска собственной монеты.

Наиболее весомым экономическим фактором, влиявшим на чеканку монет в русских землях, было наличие необходимого количества серебра. Следовательно, его резкий отток из Северо-Восточной Руси и мог явиться причиной сокращения выпуска серебряной монеты. В самых больших размерах серебро из Московского княжества уходило в виде ордынского «выхода». После присоединения нижегородских земель выход составлял огромную сумму – 7 тысяч рублей в год[6]. Было бы вполне логичным объяснить предполагаемое сокращение чеканки тем, что в первом десятилетии XV в. сумма уплаченного выхода была большей, по сравнению с предыдущим периодом. Однако это совершенно не согласуется с данными письменных источников. Известно, что, по крайней мере, до 1395 – 1396 гг., то есть до разгрома Тохтамыша, Василий I исправно «давал выход» в Орду. Напротив, с рубежа XIV – XV вв. до 1412 г. дань в орду не платилась вовсе, что и явилось одной из главных причин похода Едигея на Москву в 1408 г., когда сумма долга Московского княжества за 13 лет составила 91 тысячу рублей[7]. То есть наоборот, с экономической точки зрения, именно первое десятилетие XV в. было наиболее благоприятным временем для развития собственного денежного дела в Москве.

И в политических событиях 1400-х гг. мы не находим поводов для столь явного сокращения объемов московской чеканки. Ослабление главного политического соперника на западе – Витовта, после поражения последнего в битве на Ворскле (1399 г.), улучшение отношений с Новгородом, Тверью и Рязанью – вот внешнеполитический фон, на котором происходило развитие Московского княжества в первом десятилетии XV в.

Таким образом, исходя из имеющихся данных, мы не можем указать причин, по которым Москва в рассматриваемый период могла бы резко сократить объем чеканки монеты. Это заставляет задуматься: правомерно ли отнесение всех московских монет с именем Тохтамыша к концу XIV в., и не могли ли они чеканиться и в более позднее время?

Для того чтобы ответить на поставленный вопрос, необходимо рассмотреть монеты Серпуховского княжества – единственного, как было указано выше, московского удела, монеты которого чеканились все годы, когда в Москве правил Василий I, и схема построения монетных типов которого полностью соответствовала московской.

Владимир Андреевич Храбрый, двоюродный дядя Василия Дмитриевича, княжил в 1358–1410 гг. Свою монету он, видимо, начал чеканить практически одновременно с Дмитрием Донским, то есть в начале 1380-х гг.[8] Таким образом возможный период его чеканки – около 30 лет. Если исходить из теории Г.А.Федорова-Давыдова, до 1399 г. этот князь чеканит монеты с читаемой арабской надписью, содержащей благопожелание Тохтамышу, на о.с.

Табл. I. Монеты Серпухова (реконструкции штемпелей автора). 1 – 5 типы ранних денег Владимира Андреевича; 6 – 8 денги Владимира Андреевича с изображением кентавра; 9 – 11 денги Владимира Андреевича с изображением «барса»; 12, 13 денги Ивана Владимировича с изображением «барса».

Действительно, практически все известные монеты Владимира Андреевича несут такую надпись (Табл. I, рис. 1–5). Однако серпуховские денги, отчеканенные в течение следующих десяти лет (II период), согласно этой теории, должны были бы иметь обе русские стороны. И здесь мы сталкиваемся с весьма необычным фактом: монет без имени Тохтамыша практически нет[9]. Это не осталось незамеченным и Г.А.Федоровым-Давыдовым. Он, рассмотрев всю совокупность денег Серпуховского князя, пришел к следующим заключениям. 1. «Монеты Владимира Андреевича почти все относятся к XIV в., а в XV в. он чеканил по каким-то причинам очень мало монет». 2. «Несколько монет Владимира Андреевича с русскими о.с. … – это немногочисленные свидетели попыток Владимира учредить новый чекан с обеими русскими сторонами в Серпухове наподобие чеканки Василия I после гибели Тохтамыша – амбиции, очевидно пресеченные великим князем Московским»[10].

Такое объяснение вряд ли можно признать удовлетворительным. Трудно представить себе ситуацию, при которой младшие московские Дмитриевичи – Юрий Звенигородский и Галицкий, Петр Дмитровский и Андрей Можайский, отпущенные на княжения лишь на рубеже XIV–XV вв., достаточно обильно чеканят монету, а их дядя, владелец самого крупного удела, да к тому же еще и трети Москвы – лишен возможности производить чеканку!

В процессе создания свода монет Серпухова был рассмотрен наиболее многочисленный тип денег Владимира Андреевича – с изображением кентавра и русской круговой надписью на л.с. (Табл. I, рис. 6–8). Все они без исключения имеют на о.с. обычную арабскую надпись с именем Тохтамыша, иногда – грамотную, иногда – в большей или меньшей степени искаженную. Оказалось, что данные монеты четко разделяются на две группы: весом 0,94–0,97 г и 0,85–0,90 г; тяжелые монеты имеют на «арабской» стороне три орнаментальные решетки, а более легкие – две или одну[11]. Нельзя не заметить, что указанные весовые значения соответствуют нормам, выведенным Г.А.Федоровым-Давыдовым для монет Василия I, соответственно, I и II периодов. Было высказано предположение, что понижение весовой нормы произошло в первом десятилетии XV в, а в конце правления Владимира Андреевича монеты с кентавром сменили в Серпухове денги с изображением хищника в геральдической позе, которые в том же весе чеканились до смерти князя. Важно, что и эти монеты имеют на о.с. читаемую арабскую надпись с именем Тохтамыша (Табл. I, рис. 9–11).

Предположение о возможности чеканки в Серпухове денег с именем Тохтамыша в первом десятилетии XV в. так и оставалось бы лишь гипотезой, если бы не обращение к чекану сына и наследника Владимира Серпуховского – Ивана Владимировича, княжившего в 1410–1422 гг.[12] Его монеты являются очень редкими. До последнего времени считалось, что все они были отчеканены уже в тот период, когда стопа московских монет вновь была понижена до величины в 0,75–0,80 г., то есть в III период по Федорову-Давыдову. Удалось, однако, выявить еще одну, наиболее раннюю группу его монет. На л.с. – помещено изображение хищного животного вправо и круговая надпись, которая на двух вариантах данных монет однозначно восстанавливается как «Печать князя Ивана В» и «Печать князя Ивана Во», что не оставляет сомнений в принадлежности рассматриваемых монет именно серпуховскому князю. На обороте этой группы монет Ивана Владимировича мы видим ту самую арабскую надпись с именем Тохтамыша, которая не могла, по мнению Г.А.Федорова-Давыдова помещаться на монетах Москвы и уделов в первом десятилетии XV в. (Табл. I, рис. 12,13). Этот монетный тип полностью идентичен монетам Владимира Андреевича с четвероногим животным вправо. Кроме того, единая стилистика изображений и надписей говорят о том, что монеты обоих князей были отчеканены одним денежником, а разрыв во времени их производства был весьма незначительным. Очень важно, что весовая норма и тех и других монет лежит в пределах 0,85–0,90 г[13].

Таким образом, с большой долей уверенности можно говорить о том, что в Серпуховском княжестве монеты с именем Тохтамыша чеканились на протяжении всего первого и в начале второго десятилетия XV в. Исходя из того, что денежное дело Москвы и Серпухова развивалось сходным образом, можно сделать два важных вывода.

Во-первых, оказывается неверной датировка денежной реформы, заключавшейся в смене монетной стопы и резком изменении монетных типов Москвы и московских уделов, до сих пор признанная большинством исследователей – 1409 г. Ведь рассмотренные выше монеты Ивана Владимировича никак не могли быть отчеканены ранее 1410 г.

Во-вторых, принимая во внимание тот факт, что серпуховские монеты чеканились с читаемой арабской надписью до 1410 г., а в Москве «имя Тохтамыша на монетах … связалось с рангом великого князя Владимирского» и представляло собой «знак персональной зависимости от Орды»[14], нет достаточных оснований утверждать, что читаемая надпись с именем Тохтамыша не могла помещаться в начале XV в. и на монетах Василия I.

Каким же образом можно реконструировать реальную картину развития московского чекана рассматриваемого периода? Обратимся вновь к монетам Москвы.

Как уже отмечалось, Г.А.Федоровым-Давыдовым приводятся весовые данные монет Василия Дмитриевича с арабской и с русской о.с. Исследователь отметил большой разброс веса (0,87–0,98 г) первых, однако ограничился лишь констатацией этого факта, выделив, правда, один наиболее тяжелый тип (с четвероногим и скорпионом)[15].

Табл. II. Гистограмма распределения веса монет Василия Дмитриевича (1389 – первое десятилетие XV в.; по Г.А.Федорову-Давыдову).

 Если построить гистограмму весов монет с арабской надписью, можно заметить, что она имеет две отчетливые вершины: 0,88–0,90 и 0,94–0,98 г. При этом гистограмма монет с русской о.с. дает один отчетливый пик на 0,90 г. (Табл. II). Таким образом следует предположить, что понижение веса монет Василия I произошло еще тогда, когда чеканились монеты с арабской о.с., а не одновременно с введением на о.с. русской строчной надписи. Соответственно, монеты с русской строчной надписью (а именно, тип с «барсом влево» на л.с.) сохранили ту же весовую норму (около 0,90 г). Видимо, можно более конкретно определить момент снижения весовой нормы: она была понижена тогда, когда в Москве чеканились монеты с изображением всадника на л.с. Приведенные Г.А.Федоровым-Давыдовым данные о весе монет отдельно именно этого типа также показывают значительный разброс (0,87–0,99 г) и пики гистограммы весов на значениях около 0,90 и около 0,94 – 0,96 г[16]. То есть, налицо та же картина, что и в серпуховской чеканке: понижение веса монет не сопровождается полной сменой монетного типа. Нет сомнения, что при изучении денег Василия I методом поштемпельного анализа среди монет со всадником будут выделены группы, имеющие разные веса.

Точно датировать снижение весовой нормы московских монет вряд ли возможно. Попытка сделать это была предпринята М.А.Львовым. Он отнес изменение веса ко второй половине 1 десятилетия XV в. Однако сам исследователь охарактеризовал эту попытку как «более чем рискованную»[17]. Вероятно, следует пока констатировать лишь, что до конца первого десятилетия XV в. вес монет Москвы был понижен, не пытаясь привязать данное событие к какой-то конкретной дате.

В этом случае встает еще один важный вопрос: что же явилось причиной изменения типа о.с. с арабской на русскую? По моему мнению, нельзя исключить, что данное изменение имело не политические (как предполагал Г.А.Федоров-Давыдов), а, скорее, технологические причины. Известно, что в рассматриваемый период в Москве начали применяться маточники для л.с. Штемпель изготавливался путем оттискивания на болванке, последовательно, изображения «барса» с одного маточника и круговой надписи – с другого (Табл. III, рис. 1–6).

Табл. III. Монеты Василия I (реконструкции штемпелей И.В.Гришина). 1 – 6 варианты лицевых сторон денег с изображением «барса», отчеканенных с применением маточников; 7 денга с «барсом влево» и арабской о.с.; 8 денга с русской строчной надписью на л.с. и именем Тохтамыша на о.с.; 9, 10 денги с русской строчной надписью на л.с. и подражаниями арабским надписям на о.с.; 11 денга с анэпиграфной л.с. и русской строчной надписью на о.с.; 12 Денга с «барсом влево» на л.с. и русской строчной надписью на о.с.

Первоначально данные штемпели л.с. использовались с оборотными, несущими арабскую легенду (в Саранском кладе – № 178–190; Табл. III, рис. 7). Как отмечается всеми без исключения исследователями, лицевые штемпели, получавшиеся в результате применения такой технологии, были крайне низкого качества[18]. На ряде монет не видно центрального изображения и на подавляющем большинстве – не читается круговая надпись. Переход к чеканке на отрезках серебряной проволоки меньшего диаметра, в результате чего монетные заготовки получались длинными и узкими, еще усугублял ситуацию. В результате монеты, которые должны были нести титул, имя и отчество великого князя, становились, фактически, анонимными. При этом о.с. с именем Тохтамыша, резанная от руки, на большинстве монет отчеканена достаточно качественно. Вне всякого сомнения, такая ситуация не могла в русском средневековом денежном деле считаться нормальной. Видимо, монеты, так называемого, «переходного периода» иллюстрируют попытки исправить положение. Среди них мы видим впервые денги с русской строчной надписью на л.с. и именем Тохтамыша на о.с., с русской л.с. и подражанием арабской надписи на о.с., а также с анэпиграфной л.с. и русской строчной надписью на о.с. (Табл. III, рис. 8–11)[19]. Наконец был найден приемлемый вариант: л.с. московских монет оставили прежней, с «барсом», а на обороте стали помещать строчную легенду «Князь великий Василий всея Руси» (Табл. III, рис. 12), то есть появился тот тип, который отнесен Г.А.Федоровым-Давыдовым ко II периоду (в Саранском кладе – № 231–263). При этом от помещения имени Тохтамыша отказались совсем.

Отсутствие на московских монетах рассматриваемого периода имен современных Василию I ханов не должно удивлять. Здесь важную информацию дают летописные материалы. Как известно, власть Тимур-Кутлу, Шадибека, Пулада была чисто номинальной, а реально государством управлял эмир Едигей. А.А.Горский в вышедшем недавно исследовании, посвященном анализу письменных источников по истории взаимоотношении Москвы и Орды, убедительно доказал, что отношение к Едигею и его марионеточным ханам на Руси принципиально отличалось от отношения к «законным» ордынским «царям». Так же, как и в 70-е гг. XIV в., когда властью в Орде обладал Мамай, правление ставленников Едигея не признавалось полностью законным, а о самом Едигее мы читаем почти то же самое, что и о Мамае. Например: «Едигеи … преболе всех князи ординьских, иже все царство един держаши и по своеи воле царя поставляше, его же хотяше»[20]. Василий I поддерживал сыновей Тохтамыша, они укрывались в Москве, что явилось одной из главных причин похода Едигея 1408 г.[21] В такой ситуации помещение на монетах имени последнего законного и полновластного правителя Золотой Орды, Тохтамыша, было бы более оправданным, нежели имен ханов первого десятилетия XV в. и указывало на определенную позицию Москвы по отношению к событиям в Орде. Именно это мы и видим на московских денгах. Кроме того, помещение на о.с надписи с именем Тохтамыша, украшенной орнаментальными решетками, стало в начале XV в. настолько привычным признаком именно московских монет, что даже после отказа от арабской надписи русская строчная легенда продолжала сохранять те же элементы оформления.

Обратимся теперь к вопросу о датировке денежной реформы, традиционно относившейся исследователями к 1409 г. Как уже говорилось, она никак не могла быть проведена в этом году, так как имеются монеты Ивана Владимировича Серпуховского, чеканенные не ранее 1410 г. и сохранившие все дореформенные черты. Предполагалось, что реформа была связана с походом Едигея 1408 г. и экономическим и политическим ослаблением Руси после него, в результате чего Москве пришлось снизить вес своих монет и резко изменить их оформление. Такая точка зрения представляется неверной. Разумеется, «Едигеева рать» была тяжелым испытанием для Великого княжества Московского и сказалась на его экономическом благосостоянии, однако не следует преувеличивать ее последствия. «Окуп», взятый Едигеем с Москвы, составил 3000 рублей – сумму достаточно большую, но все же более, чем в два раза меньшую, чем ежегодный выход и не идущую ни в какое сравнение с суммой московского долга – невыплаченного выхода за предыдущие годы (91000 рублей). При этом деньги, «ординскую тягость», Василий I видимо собирал все эти годы, и они «оседали» в московской казне, не доходя до Орды.

С политической точки зрения поход Едигея не достиг ни одной из поставленных задач. Дань уплачена не была, дети Тохтамыша по прежнему пользовались покровительством Великого князя, и ни князь, ни кто-либо из его окружения не ездил в Орду до 1412 г.[22]

В этом году в Орде произошли серьезные перемены. Ставленник Едигея, Тимур, был разгромлен сыном Тохтамыша Джелал ад-Дином, который и получил верховную власть. В Москве сразу же изменилось отношение к ханской власти, что было вполне естественным в русле московской политики, поддерживавшей Тохтамышевичей. В Орду сразу же отправляются Московский, Тверской, Ярославский, Кашинский и Нижегородские князья. Правда, московский князь приехал в Орду позже и Джелал ад-Дина уже не застал – его сменил брат – Керим-Берди, однако вероятно, спорные вопросы взаимоотношений были урегулированы. Не исключено, что перемены в денежном деле связаны именно с возвращением Василия I из Орды в 1413 г. – некоторые косвенные данные указывают на это. Известно, например, что нижегородская монетная стопа в начале XV в. соответствовала московской. Под 1412 г. в Никоновской летописи мы находим следующее сообщение: «В лето 6920. … Того же лета меженина бысть в Новегороде в Нижнемъ, купили меру ржи по сороку алтынъ и по четыре алтыны старыми денгами» (курсив мой – И.В.)[23]. Судя по всему, здесь отражены как раз те изменения в денежном деле, о которых мы и говорим. Действительно, если упоминаются «старые», то совсем недавно должны были быть введены новые денги. И если предположить, что автор летописи записал данное сообщение в 1413 г. или немного позже, то не будет натяжкой увидеть в этой статье подтверждение нашей датировки реформы.

Кроме того, видимо, изменения затронули не только Москву и Нижний Новгород, но и Тверское княжество. В Твери монеты начал чеканить Иван Михайлович, княживший в 1399 – 1425 гг. На основании всестороннего изучения его монет, а также данных письменных источников М.П.Сотникова пришла к выводу, что начало выпуска тверских денег можно связать именно с возвращением Ивана Михайловича из Орды в апреле 1413 г.[24]

Суммируя все, изложенное выше, необходимо подчеркнуть, что предпринятая в настоящей статье попытка проследить изменения в денежном деле Великого княжества Московского – всего лишь гипотеза, которую сможет подтвердить или опровергнуть лишь тщательное изучение всех монет Василия Дмитриевича Московского, проведенное с применением современных методик поштемпельного и метрологического анализа. В актуальности данной работы вряд ли можно сомневаться, и остается надеяться, что она будет проделана.

Табл. II. Гистограмма распределения веса монет Василия Дмитриевича (1389 – первое десятилетие XV в.; по Г.А.Федорову-Давыдову).

Табл. III. Монеты Василия I (реконструкции штемпелей И.В.Гришина). 1 – 6 варианты лицевых сторон денег с изображением «барса», отчеканенных с применением маточников; 7 денга с «барсом влево» и арабской о.с.; 8 денга с русской строчной надписью на л.с. и именем Тохтамыша на о.с.; 9, 10 денги с русской строчной надписью на л.с. и подражаниями арабским надписям на о.с.; 11 денга с анэпиграфной л.с. и русской строчной надписью на о.с.; 12 Денга с «барсом влево» на л.с. и русской строчной надписью на о.с.

[1] Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Московской Руси (Москва в борьбе за независимое и централизованное государство). М., 1981. С.48 – 68.

[2] Исключение составляют очень немногочисленные денги Юрия Дмитриевича, который, будучи вторым по старшинству сыном Дмитрия Ивановича, реально начал княжить раньше своих младших братьев. Есть крайне редкие его монеты с именем Тохтамыша на о.с. Они относятся исследователем ко времени до 1399 г. – см.: Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Московской Руси … С.82–87.

[3] См.: Колызин А.М. Торговля Древней Москвы. XII – середина XV в. М., 2001 и другие работы того же автора.

[4] Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Московской Руси … С.68.

[5] Два из них опубликованы полностью. Саранский клад – см. Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Московской Руси…; он же. Монеты Нижегородского княжества. М., 1989. Дроздовский – Чижов С.И. Дроздовский клад русских денег времени вел. кн. Василия Дмитриевича Московского // ТНК РАИМК. Т. III. Пг., 1922. О составе Светинского клада есть лишь краткое сообщение – Федоров-Давыдов Г.А. Клады джучидских монет // НЭ. Т. I. М., 1960. С.169,170. № 201.

[6] ДДГ. № 16. С.44.

[7] См. об этом подробнее: Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С.131–134; здесь же – обзор источников и литературы.

[8] Обоснование данной точки зрения – см.: Волков И.В. Еще несколько слов о редком типе монеты Владимира Андреевича Храброго // НА. 2002. № 1.

[9] В трех крупнейших собраниях (ГЭ, ГИМ, НГОМЗ) – не более 9 экз., тогда как всего монет Владимира Андреевича известно около 300.

[10] Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Московской Руси … С.71,72.

[11] Волков И.В. Заметки о русской нумизматике удельного периода. 1. О весовых нормах монет Владимира Андреевича Храброго с изображением кентавра // НС МНО. № 9. М., 2002.

[12] Свод монет этого князя – см.: Волков И.В. Заметки о русской нумизматике удельного периода. 4. Монеты Ивана Владимировича Серпуховского // НС МНО. № 10. М., 2003.

[13] Вес зарегистрированных монет серпуховских князей с изображением хищника из собраний ГИМ, НГОМЗ, Саранского и Арзамасского кладов и частных коллекций. Владимир Андреевич: 0,79; 0,82; 0,83; 0,84(3); 0,85(3); 0,86(3); 0,87(3); 0,88; 0,89(2); 0,90(2); 0,92(2); 0,93; 0,95 г. Средний вес – 0,87 г. Иван Владимирович: 0,77; 0,79; 0,81; 0,85; 0,87(3); 0,89 г. Средний вес – 0,84 г (несколько монет очень плохой сохранности).

[14] Федоров-Давыдов Г.А. О некоторых спорных вопросах русской нумизматики // Великий Новгород в истории средневековой Европы. К 70-летию Валентина Лаврентьевича Янина. М., 1999. С.447.

[15] Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Московской Руси … С.50–52, табл. 6, 7.

[16] Там же. С.51. Табл. 7.

[17] Львов М.А. Опыт хронологической систематизации монет Василия I // Труды Г.Э. Т. XXI. Нумизматика. 5. С.102.

[18] Ср.: «Все довольно плохой сохранности, почему полные надписи могут быть прочтены только при сопоставлении нескольких экземпляров, дополняющих друг друга» (Толстой И.И. Монеты Великого Князя Василия Дмитриевича // ЗНО РАО. Т. II. М., 1911. С.7). «Вероятно, штемпеля при этом получались плохие, так как почти не встречаются хорошо оттиснутые монеты в этой серии» (Федоров-Давыдов Г.А. Монеты Московской Руси … С.39). «Круговая надпись (на пяти экз.) почти не сохранилась» (Орешников А.В. Императорский Российский Исторический музей имени Императора Александра III. Описание памятников. Выпуск I. Русские монеты до 1547 года. М., 1896. С.94) и др.

[19] В Саранском кладе, соответственно, № 219–222, 224 и 229–230.

[20] ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 179. Ср. о Мамае: «Некоему убо у них худо цесарюющу, но все деющу у них князь Мамаю» (ПСРЛ. Т. III. С.376).

[21] В послании Едигея Василию I говорится: «Слышание оучинилося твково, что Тахтамышеве дети оу тебе; того деля пришли есмь ратью» (ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1. С.406).

[22] Более подробно о причинах и последствиях похода Едигея на Москву см.: Горский А.А. Москва и Орда … С.125–134. По мнению исследователя утверждения об усилении зависимости Москвы от Орды и возобновлении выплаты дани после похода «представляются беспочвенными».

[23] ПСРЛ. Т. XI. С.218.

[24] Сотникова М.П. О денежном чекане великого князя Тверского Ивана Михайловича (первая четверть XV в.) // V ВНК. Москва, 21 – 25 апреля 1997 г. Тез. Докл. И сообщ. М., 1997. С.66.

Источник: http://www.rus-moneta.ru/stat_9.php#_ftnref11